Сохранить популярность и красоту, оставаться искренней, не бояться драмы в жизни ради творчества, быть неравнодушной и бороться за справедливость. Виктория Дайнеко не нуждается в представлении, она расставила приоритеты и нашла баланс между работой и семьëй. В интервью нашему изданию певица рассказала, что еë вдохновляет, нужна ли в искусстве цензура, и почему она не может пройти мимо несправедливости.

Мне нравится ваш подход к звëздному статусу. Кажется, что вы не оторваны от обычных людей. И за это вас особенно любят ваши фанаты. Как вы относитесь к своей популярности?

Я не знаю, за что меня любят или не любят мои поклонники. Но, судя по комментариям в инстаграм, им не нравится, что меня не так много на ТВ. Я с большим трудом выношу всю эту побочную сторону моей любимой профессии. Работать я люблю, но всех денег не заработать, всех концертов не дать. Когда у меня появилась семья, у меня пропало желание распыляться направо и налево. Мне захотелось чуть больше уединиться дома.
Главное — найти баланс в творчестве, в реализации, в самореализации и в воспитании детей. Каждая женщина по-своему смотрит на этот вопрос. Я не та мама, которая хочет, чтобы моим ребёнком занимались посторонние люди. Я с детства мечтала быть мамой. В 11 лет говорила бабушке: можно я не пойду в школу, а рожу ребëнка.
Поэтому сейчас для меня творчество важно, но моя семья важнее. Быть популярной мне никогда не нравилось, это всегда доставляло дискомфорт. И хотя я очень усердно стараюсь этого не показывать и излучать радость, иногда некоторые люди говорят, что я зазвездившаяся стерва.

Творческому человеку без ярких эмоций никуда. Вас можно назвать драма-квин?

Я не любительница драм. Но, наверное, в творческой профессии есть доля мазохизма — для того, чтобы о чëм-то написать красиво, нужно это пережить. Как доносить до людей те или иные эмоции, если у тебя на душе пусто и вообще ничего не происходит? Даже если ты поëшь песни, написанные другим автором, они должны как-то в тебе отзываться.
Но в жизни мне хочется чуть больше спокойствия, и великое актëрское мастерство заключается в том, чтобы уметь примерять те или иные образы и эмоции, но не пускать их внутрь себя.
Я работаю над этим.

Вы регулярно поднимаете общественные вопросы. В том числе выступаете против пропаганды наркотиков в музыке. Не кажется ли вам, что в нашей стране и так много различных ограничений для творческих людей?    
    
Поднимать общественные вопросы публичному человеку необходимо, потому что мы часто такой же пример для наших читателей и поклонников, как и для наших детей. Они очень внимательно слушают, что мы говорим. Взрослые люди могут принимать за себя решение, но интернет всë делает общедоступным. К сожалению, ярлык 18+ не может защитить детей от доступа к песням. Они всегда находят возможность послушать эту музыку, перенять озвученные там идеи.
Я была свидетелем того, как девчонка, которая недавно училась говорить «мама», заявила, что теперь будет встречаться только с девочками, потому что так поëт группа «Тату». Это говорит о серьëзном влиянии, которое музыканты оказывают на своих поклонников. Я считаю, что наркотики и их прославление в творчестве — это чудовищно. Творчество должно созидать, а наркотики — один из инструментов разрушения человечества. Цензура должна существовать — абсолютно точно. Как это происходит в случае темы наркотиков в Америке. И это очень важно, потому что мы в ответе за тех, кого приручили.

Большую огласку получила история вашей борьбы с соседом, который выгуливает пуму без намордника. Почему для вас так важно не проходить мимо подобных случаев?  

У меня обострëнное чувство справедливости. Несправедливость заставляет меня взорваться, заплакать, начать действовать. Так появилась эта история с диким животным: я не понимаю, почему все должны это терпеть. Ну не может один человек принять решение за всех.
Я всегда очень остро реагирую на такое и считаю, что с этим можно и нужно бороться. Бывают, конечно, безвыходные ситуации, которые нужно просто принять. Но если я вижу, что повлиять на ситуацию можно, я сделаю всë, что в моих силах.

Не могу не отметить, что вы стали ещë красивее, чем во времена «Фабрики звëзд». Как это возможно?

Это так приятно слышать! Спасибо! Мы все меняемся. Просто я всегда хотела быть такой, какая я есть, ничего не меняя, не замедляя процесс старения. Я очень любила разглядывать семейный альбом, фотографии бабушек в детском возрасте, в юности, в молодости, потом в более взрослом возрасте. И я всегда считала, что человек передо мной, весь в морщинах, гораздо красивее, чем молоденькая девушка на фотографии. И здесь вопрос не в фотогеничности, а в том, что твоя жизнь всегда оставляет след на твоëм лице. Твоë лицо — это твоя жизнь. И бесполезно делать корректирующие операции, что-то менять в своей фигуре, если ты не любишь себя и свою внешность, не любишь свою жизнь.
В каждом из нас есть своя изюминка, то, что делает нас красивыми. Ты должен научиться любить себя здесь и сейчас. Нужно ценить свою красоту, следить за своим здоровьем, ухаживать за своим телом, а потому правильно питаться, заниматься спортом, поддерживать себя в тонусе. И, кстати, я больше нравилась себе, когда была помоложе, потому что у меня были побольше щеки. (Смеëтся).