“P.R.R.”
© P.R.R. 2005—2023
Павел Компан: «Я бы стал бабочкой-однодневкой»
Первым на встречу приходит Павел (П.), оглядывает зал, выбирает столик, а уже через несколько минут подтягиваются ребята. Буквально только успев пожать руки, задают первый вопрос.
И.: Паша, а какие вопросы можно задавать?
П.: Да вообще любые. У меня в этом месяце вышло 6 интервью, в очередной раз рассказывать о нашей «Детской книге» уже не особенно интересно (смеется), хотелось чего-то неожиданного. Поэтому решили пригласить вас — самых известных, ярких, интересных умных и красивых (улыбается) юмористов. Я уверен, получится что-то интересное, ну как минимум необычное.
Э.: Ну хорошо, мы на самом деле много лет ждали этого дня и долго готовились, придумывали вопросы ну и в целом приводили себя в порядок. ) И хотим, чтобы ты дал согласие, что мы задаем не только те вопросы, которые угодны тебе. Будут очень жесткие вопросы. Предупреждаю, они будут разной степени сложности.
П.: Прямо страшно (усмехается). Ну, если вопросы будут слишком сложные, предупреждаю: я буду просить помощи. Можно будет просить помощь зала или звонок другу? Или отказаться отвечать?
Э.: Ты можешь взять звонок другу…
П.: Жене.
Э.: Да, жене. Помощь зала — любого из официантов «Невинных радостей». Ну, и откупиться. Давай договоримся, что ты можешь отказываться отвечать на любое количества вопросов — просто плати за это деньги.
М.: Суперидея.
Э.: Да, кстати, давай будем после каждого вопроса еще вот так пальцами хлопать, как танец маленьких утят, помнишь? Это будут аплодисменты. Итак, мой первый вопрос. Мы начнем с вопросов категории 1. Павел, вот если бы была возможность выбрать какую-то суперспособность. Вот какую бы Вы выбрали? Хотим проверить Вашу, Павел, фантазию. (Эдвин берет в руки номерок из гардероба и, улыбаясь, подносит в качестве микрофона ко рту Павла.)
П.: Проверить мою фантазию? (Смеется.) Звучит неожиданно и даже как-то опасно. ) Значит, любую способность? Мне кажется, было бы неплохо уметь летать! ) А чего нет: проснулся с утра и, как человек-паук, полетел на работу, по магазинам. ) Мне кажется, прикольно! )
То есть твой ответ — «летать»? Ты приходишь к мудрому Гудвину и говоришь: «Я хочу летать!» И все?
Блиииииин. Ну нет. Конечно, нет. Что это за способность?.. Я надеюсь, это самый сложный вопрос, и прекрати мне тыкать в лицо этим номерком. )
Этот вопрос настроит тебя на нужный лад. У тебя сразу поменяется угол интервью.
Боюсь продешевить… А можно попросить какую-то суперспособность, которая мне даст возможность применять любую суперспособность? Но только вот без последствий. Типа как произошло с Джафаром, которого засунули в лампу джина. )
Таааак, ну интересно получается: ты будешь жить как в лавке волшебника. Ну хорошо. Тогда вдогонку вопрос. Как ты проведешь свой первый день с суперспособностью? Ты как женщина-фея влетаешь в зал, как в «Шреке», открываешь свою лавку, и дальше?
Если я как фея из «Шрека», то дальше я начинаю мыть окна и петь песню, которая соберет всех зверей из магического леса. ) А если я все же останусь собой, то начну я, пожалуй, с самого ужасного и низменного: удовлетворения своих материальных потребностей. ) Полечу, например, в Нью-Йорк, начну скупать там дома, пароходы, самолеты, тряпки, ходить по ресторанам и так далее. В общем-то, одним днем тут бы не обошлось, даже, возможно, одного года бы не хватило
М. (с суперсерьезным лицом): Вопрос Павлу задает сайт журнала «Домашний очаг». Внимание, вопрос. Если бы магический хрустальный шар мог вам рассказать про вашу жизнь, будущее или что-то иное. Чтобы вы хотели узнать?
П.: Ой, это интересно! Если без смеха, мне кажется, мне было бы суперинтересно получить ответ на вопрос «В чем мое истинное счастье?», то есть что могло бы сделать меня абсолютно счастливым.
Э.: А ты не знаешь?
П.: Конечно, не знаю. Постоянно же сомневаешься, перебираешь, пробуешь, думаешь: «А вот там могло бы быть лучше». А тут магический шар взял бы и сказал мне: «Паша, бросай свою работу к черту. Твое счастье — условно — в траве, кури больше травы». (Смеется.) Как-то так.
И.: Паша, вот ты последний человек на Земле…
П.: То есть не первый, как сейчас, а последний?
Да, последний. Ты знаешь это совершенно точно. Тебе сказали. Некого развлекать, не для кого устраивать мероприятия. Вот как бы ты сам себя лично развлекал?
П.: Да я бы застрелился. Я это точно знаю.
И.: Сразу?
П.: Наверное, не сразу. Сразу я бы впал в адскую депрессию и начал много спать! Когда начинается депрессия, я как тот медведь — впадаю в спячку. У меня все идет от противного, скажем так. То есть некоторые люди начинают заниматься саморазрушением, а я наоборот — самосозиданием. Так вот, я бы сначала отоспался, потом решил: «Ну что вот я за тряпка? Надо заниматься собой». Я бы начал ходить в спортзал не переставая, ежедневно, бегал бы. А потом я бы перерезал себе вены.
Я очень коммуникабельный человек и без людей не могу, развлекать себя не способен. Я бы выпилил свое тело до идеала, был бы абсолютно здоров, не подсел бы на алкоголь, наркотики — это однозначно не моя история. Занялся бы развитием мозга: читал бы, языки изучал. Но финал был бы неизменен — долго я сам себя развлекать не смогу.
М.: «Домашний очаг» продолжает задавать вопросы. Если бы у тебя была возможность поужинать с любым человеком. С кем бы ты пошел?
П.: Поужинать, да? Тоже для меня не суперактуальный вопрос. Нет у меня глобальной мечты с кем-то встретиться. Не фанатею я ни по кому. Конечно, я бы не отказался от такой возможности, но она бы не исполнила моей мечты, я бы сделал что-то ради фана или ради лайков в Instagram. Взял бы какого-нибудь мегаизвестного человека типа Президента Российской Федерации, при этом, думаю, в какой бы момент моей жизни это ни произошло, это был бы все равно Путин, думаю, вряд ли это когда-то изменится. А так — нет такого человека, с которым мне было бы нереально интересно пообщаться. То есть они, в принципе, есть, в том числе и в моем окружении. Но вот так, чтобы мечтать о встрече, — нет, ни с кем.
А если брать из уже не живущих, то с кем-то из моих родственников. Какие-то прабабушки, прадедушки, которые могли бы мне рассказать что-то о моей родословной. То есть это был бы кто-то, с кем я могу набрать много лайков в Instagram, либо кто-то, кто мог бы мне рассказать много интересного про меня самого.
И.: Существует теория перерождения в буддизме... В кого бы ты хотел переродиться?
М.: Да, вот в кого бы? Но в человека уже нельзя.
П.: Ну давайте порассуждаем. Наверное, я бы выбрал какое-то сильное животное — хищник, тигр, например… Хотя нет. Там много сложностей: охотиться, шкуру свою беречь от браконьеров. Тут надо серьезно подумать. Я особо близко не знаком с животным миром, так что опираться буду только на довольно смутные представления. Наверное, в целях безопасности я бы выбрал довольно большое животное, которое долго живет и которому несложно добывать себе еду. К примеру, слон или большая черепаха. Хотя… Зачем мне быть животным 200 лет? А может, моль? Достаточно неплохой вариант: забился в шкаф и сиди. Хотя... Ну нет, моль все не любят: придет какая-нибудь тетка, засунет мешочек лаванды — и нет меня! Бабочка? Живет мало, интереса для браконьеров особого не представляет, есть почти не надо. Вот, точно: я бы выбрал бабочку-однодневку. «Выкуклился» себе спокойно. День прожил, красивый полетал, оставил потомство, а на следующий день — снова переродился. Уже, к примеру, в человека. ). Класс!
Э.: За что ты мог бы предать свою мать, свою жену, своих детей?
П.: Вообще предательство для меня — почти запретная тема. Это, наверное, единственное, чего я не смог бы сделать ради денег.
Потому как во всем остальном для меня ключевое — цена вопроса. Мы иногда с друзьями дурачимся из серии: «А мог бы ты за миллиард сделать это или другое?» (Иван и Михаил заинтересованно подались вперед, Павел смеется.)
Я всегда среди друзей оказываюсь тем человеком, который готов зайти максимально далеко. Лично мне кажется, что они все тоже готовы, просто лукавят, но тем не менее единственное, на что я не способен ни за какие деньги, — это предать близкого человека. Причем не тех людей, которых мы часто называем близкими в социальных сетях или на днях рождения, а по-настоящему близких — предать я не способен!
М.: Есть ли у тебя заветное воспоминание?
П.: С этим сложно. Крайне сложно. У меня есть визуализации. Я вообще считаю, что в жизни происходит то, что ты способен визуализировать. Я к этому умению отношусь крайне серьезно. Но из прошлого мне очень сложно черпать вдохновение — плохо я помню его!
Однажды я даже пошел к психологу, пытался разобраться. И вот у специалиста появилась версия, что в моей жизни происходили какие-то этапы, которые обрубали связи с прошлым. Я совершенно уверен, что у меня было прекрасное, счастливое детство. Но я его просто не помню. Я могу представить какие-то милые, сентиментальные моменты из тех, которые растиражированы я бегу по осеннему лесу, впереди стоит мама. Я ее обнимаю, мы смеемся. Это же мило. Но это я, скорее, визуализирую, чем вспоминаю. Мне вообще кажется, что у меня такое отсутствие воспоминаний — генетическое. У моей мамы так же: она тоже не помнит своего детства.
И.: Слушайте, так у него не было детства. Он созданный человек. Прямо сейчас. И следующий вопрос. Мы его обсуждали слегка, но не так, в ходе ответа на другой. Как бы ты хотел умереть?
П.: Кстати, вот говорить на тему смерти вообще не боюсь. Хоть у меня есть куча знакомых, которые на эту тему отказываются вообще думать. Как моя мама, которая (и это чисто армянская тема), когда слышит слово «смерть», сразу начинает махать руками и кричать: «Что ты несешь! Мы никогда не умрем, никто не умрет».
Я мыслю на эту тему иначе: мне ближе, когда людей с детства готовят к тому, что близкие когда-нибудь уйдут. Например, когда мы семьей посещаем кладбище, я разговариваю с детьми, показываю могилу деда, говорю, что вот тут лежит их дедушка, которого они три раза в своей жизни видели. Он ушел от нас, потом, когда-нибудь, уйду я, и так далее. Мне кажется, что ребенку так проще хоронить своих близких, и это нормально. Почему вообще люди сторонятся этой темы? Ведь это ни для кого не новость: все мы приходим в эту жизнь и все мы из нее уходим, зачем так драматизировать то, что и так оставляет у людей тяжёлый отпечаток?
А вот если говорить о своей смерти, это должно быть суперправильное, красивое мероприятие. Должно быть много цветов, должны быть красивые люди, все должны быть красиво одеты, говорить красивые слова. Честно говоря, мне далеко не все равно, как будут проходить мои похороны. Я искренне верю, что я там буду присутствовать, и мне бы не хотелось, чтобы там было неэстетично. Меня вообще коробит от любого проявления «неэстетизма».
А умереть я бы хотел спокойно (улыбается). Мне уже глубоко за… В общем, крайне много лет. Я на своей огромной яхте, с сыновьями, абсолютно седой, достаточно стильный и в хорошей форме, но не из серии этого безумного итальянца, танцующего с косичкой на бороде, а в теплом кашемировом свитере Loro Piana, классных слипонах и в шляпе, поднимаю парус, они в моих Rolex, перешедших им по наследству, мне помогают. Мы плывем по открытому морю, мои внуки очень шумные и меня даже немного раздражают, Инесса вообще стала мало говорить ) — все прекрасно, мы пьем кофе вечером у камина, я иду спать и, например, не просыпаюсь! Это, например, сентябрь 2171 года, и мы на Лазурном берегу.
Э.: Представь, что мы живем в мире, где, когда человеку исполняется 33 года, к нему приходят и говорят: мы отрежем тебе какой-то орган, но взамен пришьем другой. Что бы ты выбрал?
П.: Интересный вопрос. То есть я должен отдать государству, например, печень, а мне бы пришили руку? Или выбирать можно из парных? Либо технологии уже такие, что можно жить без любого органа? Короче, это, наверное, самый сложный вопрос! Ну, к примеру, ухо бы отдал, а взамен попросил глаз. На месте уха.
Э.: Спасибо, Павел. На этом мы и закончим. Пойдем представлять тебя с тремя глазами, причем одним — на месте уха. Справа. Удачи нам!
Журнал [OFF], май 2017
Интервью: Ольга Ильченко